Михаил Раков

* * *


Горит свеча, поставленная криво,
К тарелочке припаянная воском.
Мне нравится ее огонь ленивый.
Он освещает силуэт неброский,
Молитвенник, тетрадь, мои наброски...
А комнату пронизывает праздник.
Здесь полумрак, и я его участник,
Но я смотрю на свет и воска лужа
На блюдце. За окном зима и стужа.
А в памяти рождаются порывы,
Мелькают встречии, утро гасит звезды.
Горит свеча, поставленная криво,
Наводит пламя вдоль свечи наросты
И лечатся сердечные коросты,
А на душе становится на диво
Свободно и легко, как в детстве - просто.
Горит свеча, поставленная криво,
Осознается для чего ты создан.
Свободен... Затеплен... Кому-то роздан...


* * *


Он хотел быть лампадкою.
В хрупком стекле
Тихим светом гореть бесстрастно.
И перед Ликом покоясь, в его тепле
Пребывать и вовек не гаснуть.
Он хотел быть маленьким огоньком,
Чтоб во славу Божью теплиться,
Трепетать в сосуде над фитильком,
Как на ветке лист, или птица.
Он хотел быть лампадкою,
Вечно гореть,
Только сможет ли так сердечко?
Все мы смертны, любого из нас ждет смерть.
Мы горим, но горим как свечки.
Так и он догорел весь,
Но не в углу,
Не дымя ни злобой, ни ложью.
Он сгорел,
Но горел, разгоняя мглу,
До конца. И во славу Божью.


* * *


Я целую святые книги
В пожелтевшие корешки
И прошу прощенья за миги,
Что я прожил им вопреки.

Эти миги, как сотни капель,
Превратились
В морской простор.
Как безумно себя я грабил!
Я с собой поступал как вор.

Я шутя расточал беспечно
Тот талант, на который я мог
На земле купить себе вечность,
Заглянув за ее порог.

Вечность, сотканную из света,
Вечность, созданную Творцом.
Но остались гроши, монеты...
Беззаботным я был купцом.

Но скорбя о канувших в Лету
Безвозвратных годах моих,
Верю я, Он примет и лепту
И дарует вечность за миг.

Потому что Он - Бог великий,
Ждущий всех нас. И от того
Я целую святые книги,
Воспеваю славу Его.


* * *


ПИСЬМО В ИРКУТСК


Я многое теперь себе прощаю,
А если запрещаю, то на час.
А больше тишину в себе вмещаю.
Не сумму книжных знаний или фраз.

Я менее боюсь дурных известий,
Приписываю их календарю.
Боюсь лишь, что как лампочка в подъезде
В один из дней я вдруг перегорю.

Не так, чтоб перестало биться сердце,
Но будучи и телом жив и здрав.
Душою перестану греть и греться,
Одну усталость в спутницы избрав.

И даже не страшась, что вдруг сломаюсь,
Причины к этому не находя,
Я чувствую, что отчего-то маюсь,
По-прежнему болтая и шутя...

Что жизнь проходит в некоем изломе,
Как бы по кромке острого ножа.
Есть духовник, есть братия, но кроме -
Есть собственная грешная душа.

Ее таранят мощные машины.
Но суть не в них, она меня внутри
Срывается какая-то пружина
И гаснут, гаснут, гаснут фонари...

Я не могу писать - нет вдохновенья,
(Хотя здесь есть кто говорит: пиши).
Я становлюсь едва заметной тенью
И нахожу одно успокоенье
В том, что своими письмами зашит.

Я чаще стал общаться с женским полом
В единственном числе, (ей всё равно).
И даже развлекаюсь волейболом,
И даже на ночь глядя пью вино.

Когда приедешь, скажешь:
"Изменился".
Я знаю, я нисколько не солгу.
Я над водою здесь на днях склонился
Над травкою поросшем берегу.

Себя в воде увидел, берег дальний
Закатным солнцем, как огнем, залит.
Я не люблю зеркал, они печальны.
Но всё ж прошу прощенья и молитв...


* * *


Cолнышко моё. Оно такое -
Позови и выглянет скорей.
Близкое, коснись его рукою
И свое им сердце отогрей.

Теплое оно, в нет печали.
Льется от него искристый свет.
Солнышко мое, оно лучами
Обличает мир в неозорстве.

Только иногда оно тревожно,
В редкие минуты тяжких гроз.
Я тогда твержу ему: не можно
Эти грозы принимать всерьез.

Потому что грозы в этом свете
На мгновенье лишь скрывают свет.
Потому что все же грозы эти
Учат нас, что гроз на свете нет.

Есть лишь свет, лишь жизнь, ее потоки
Льются с неба к нам, как вышний знак.
И когда б мы не были жестоки -
Мы бы понимали - это так.

Мы бы отличили сумрак ночи
Наших душ от внешней темноты.
И еще - мы б свет любили очень.
Более, чем любим я и ты.

Мы бы шли к нему до самой смерти,
Не страшась ни радостей, ни бед,
Шли бы, зная, что на этом свете
Есть лишь жизнь, а смерти вовсе нет.


* * *


Мы идем с тобою по берегу.
И конца ему, края - нет.
Сколько здесь нам с тобой отмерено?
Дне ли? Месяцев? Или лет?

То обрывы, то возвышения,
то паденьем грозящий спуск.
Мы идем, мы других блаженнее -
Наши ноги не знают уз.

Мы ступаем, нам время дорого.
Заливает вода наш след.
Мы идем с тобой рука об руку,
Позабыв о добре, о зле.

Но в ладони зажав Распятие,
Мы не смеем не знать о том,
Что оставив тела, как платья,
Мы однажды Домой придем.

За плечами с рваными ранцами,
Словно школьники после драк,
Мы придем туда оборванцамии,
Не исполнившими добра.

И дальнейшее нам не ведомо,
Но, вставая и спать ложась,
Просим Господа мы заведомо
Нас помиловать в этот час,

Пожалеть непутевых неслухов
И, скорбями очистив дух,
Даровать нам Царство Небесное
Вместо вечной муки в аду.


* * *


Господи, помилуй! Солнце гаснет.
Милое, зачем же? Почему?
Есть ли что жесточе и напрасней
Солнца, погружаемого в тьму?

Есть ли что на этом белом свете
Более прекрасное, чем ты,
Утром открывая на рассвете
Целый мир, деревья и цветы?

А теперь ты гаснешь без причины.
Что-то затмит твой чудесный свет.
Я закрыл окно, зажег лучину,
Я подумал и о колдовстве.

И еще подумал: мир непрочен.
Этот мир - жары и горьких стуж.
И еще - что в нем всего жесточе
Если гаснут солнца наших душ.


* * *


В этой жизни порою плачут
Не от горя или беды.
Оттого, что нельзя иначе,
Чем желаем здесь я и ты.

Оттого, что не в ярких звездах
Предначертана жизней связь.
Оттого, что и жить не просто
И не жить нельзя, не боясь.

Оттого, что порой двоится
Нами выбранная стезя.
И листаем мы жизни страницу,
Пред которой было: "Нельзя".

Слезы высохнут, слезы сохнут,
Как ручьи, как снег по весне.
Люди ахнут, другие охнут.
Кое-кто поправит пенсне.

Только много ль, поняв утрату,
Языком ее соль проняв,
Не осудят новую дату,
Встретив здесь иного меня?

Много ль слов своих не утроят
С губ готовых сорваться вдруг?
В этой жизни плачут порою
Не от боли и не от мук.

Ни от горечи, ни от желчи
Ни своих ни чужих обид.
Потому что просто так легче.
Так Господь Сам душе велит.


* * *


Истина не требует изысков,
Ведь они не прибавляют рост.
С нами Бог, он к сердцу очень близко,
Он един и вместе с тем - Он прост.
Как ручьи, что принимаем с гор мы
Холодны, прозрачны и чисты,
Так нам истину помимо формы
Надо пить едиными усты.


* * *


Мне ли кичиться моею победою?
Знаю, победа моя - не моя.
Господи, верую и исповедаю:
Если что доброе сделал - не я.
Но напои меня полною мерою.
Радостью Пасхи меня обнови.
Да исповедаю, Господи, веруя
Царство и Силу и Славу Любви.


* * *


ВЕРБНОЕ


Вечер Вербного празднично щедр был,
Свеж и, словно тому виной,
В старой вазочке мягкие вербы
Пахли новой и близкой весной.
И так сказочно чист, свободен,
Светел был мир душевных сил,
Словно с вербами вход Господень
В этот день мой дом освятил.
Просветил Своим дивным светом,
Неземной любовью согрел.
Обновил
И мой дом при этом
Стал воистину чист и бел.


* * *


Где-то на селе собаки брешут.
Рано. И чего бы им брехать?
С вечера вчера поставив мрежу,
Я проснулся с криком петуха.
Лодку на воду спустил, но долго
Умывал лицо в реке горстьми,
Что увидеть, как глашатый Бога -
Солнце
Умывает этот мир.


* * *


Золотые окрест кресты.
Взгляд куда не кинь -
Только синь.
Синь небесная, голубоокая,
Богом созданная, высокая.
А под ней -
Золотые кресты.


* * * * * *


Страна Креста, страна тяжелых нош,
И мы туда закинуты волнами.
И тени крестоносцев, словно нож
По сердцу бьют, виднеясь между нами.
Нам непривычен, гордым, этот мир.
Тяжел, нескладен, неудобен, мрачен...
Нам кажется, мы ляжем здесь костьми
И мы уже сейчас почти что плачем.
Но средь теней, виднеясь далеко,
Стоит и высится Фигура Крестоносца,
Чье иго - благо, бремя чье - легко.
И всем им помогает Он бороться.
И, проникаясь знаменем Его
И чувствуя печать святого мига,
Мы все приходим молча под него...
Приемля бремя, поднимая иго...


* * *


Cнимай с меня, как резчик стружку,
Хоть каждый день.
А после кистью, как игрушку
В цвета одень,
Но лучше б темные, а после
Поставь туда,
Где был бы храм, а храма возле
Была вода.
Где плод принес бы ко спасенью
Больной души.
Где ожидал бы Воскресенья
И не грешил.
И где закрыв свои тетради
(Поэтов для),
Я честно б умер, как солдатик
За короля.


* * *


Всё кончено. Греховной страсти горы,
Муть сердца, топь чувствительных болот.
Душа почти избавилась от сора.
Не прежде, чем свободна стала от
Того, кто насорил. Он ненавидел
Того, Кто подметал и стены мыл.
Я помню, голос приказал: "Изыди!"
А что потом - Не помню, позабыл.
Теперь душа пуста. О, если б вновь ей
Повелевать не стали Зло и Тьма!
Наверное, таким в средневековье
Был город, где свирепствует чума,
Где улочки еще грязны и смрадны,
Но Духа Обреченности в них нет.
Где изнемогший горожанин жадно
Протягивает руки, видя свет.


* * *

"Жил на свете рыцарь бедный" А.С. Пушкин. "Жизнь пройти - не поле перейти" Б.Пастернак. "Гамлет".

УВЕЩЕВАНИЕ РЫЦАРСТВУ


1.


Ты устал от ссадин и от ссадинок?
В помыслах томление и блажь?
Бедный рыцарь, одинокий всадник,
Падкий до улыбок великанш.

Это горько, зло, аляповато -
Раскрывать в своих доспехах брешь,
Дать пронзить твои святые латы -
Латы из обетов и одежд.

Добровольно записаться в черный
Список из умерших, не живых.
Рыцарь, рыцарь... Ты же посвященный.
Что не поднимаешь головы?


2.


Но, стряхнув усталость, чуть помедлив,
Юноша печально молвил так:
Cам я виноват, я был приветлив,
Позабыв наказ былых вояк.
И теперь ослушаться - бесчестье,
А служить по-прежнему - грешить.
Больно сердцу, сердце не из жести.
Остается голову сложить.
А до этих пор, -продолжил мальчик, -
Надо жить, страдая, но крепясь
И тогда, быть может, и оплачут
Среди многих павших и тебя.
Только так, -закончил свою речь он, -
Можно свою душу излечить.
А Она - дитя, и - к счастью. Легче
От ребенка скрыть огонь свечи.


3.


Рыцарь бедный, пред тобой икона.
Ты же знаешь как ты был храним.
Нет такого на земле закона,
Чтоб остался человек раним.

Близ тебя есть опытный наставник.
Он подскажет как поднять мосты.
Да беда - ты затворяешь ставни. -
Ты скрываешь Чем болеешь ты.

Шепчешь: "лучше умереть, чем это".
Но поверь, обманщик рослых жен,
Ты не спрячешь тьмы вблизи от света,
Ты не скроешь своего секрета,
Хоть ребенок в том неискушен.

Ты болеешь, ты себя не слышишь.
Весь в жару, не видишь никого.
Но Господь - Он всех сильней и выше.
Он из нашей жизни (нет) не вышел.
Надо только веровать в Него.

Надо обождать, хотя и трудно.
Боль, беда - всегда одна и та ж.
В сне найти забвенье беспробудном -
Глупо даже ради великанш.

Жди, храня свои любовь и веру,
Время их упрочит до поры,
Когда ты, поставленный к барьеру,
Будешь ведать истинную меру -
Чувство это было иль порыв.

На земле проходит всё, родимый,
И по скоротечности земной
Время нам всего необходимей,
Время оградит нас, как стеной.

Связка в этой стенке - жизни опыт,
А возводит стену сам Господь.
Враг коварный каждого торопит.
Искушений нету лишь во гробе.
Там лишь умолкает всяка плоть.

Ты устал, ты над собой не властен.
Кажется, вокруг - одни враги.
Но поверь, быть рядом - тоже счастье,
Хоть бы и не понятым другим.

Быть вблизи, в себе скрывая светы,
Не из страха, но обжечь боясь.
Это тоже счастье - быть согретым.
В собственном молчаньи затворясь.

Сохранить в себе самом свой Китеж,
Не оставив тех, кому нужны.
Ну а жизнь - ее ты не похитишь.
Ты не властен. - Меч вложи в ножны.

Ты не в праве, ты собой не волен.
Ты всего лишь путник на пути...

- Но дорога все-таки не поле.
"Жить прожить - не поле перейти".


* * *


Курган души заботливо разрыт.
Тому, что смерть под ним сокрыть хотела
Опять скупое солнце свет дарит
И оживает умершее тело.
Оно должно ожить, конец его
Не был концом последнего предела.
Его зарыли, это ничего.
Оно воскреснет - жизнь того хотела.
Есть семена, что прорасти должны.
Им без того не стать прекрасным цветом.
Они умрут, их смерти нам нужны.
Мы к ним потом приходим за ответом. -
Ответом на вопрос: "Зачем мы тут?
Что мы оставим? Что мы сделать можем?"
- Оставить можно только доброту
Из сердца вынув, как клинок из ножен.


* * * * * *


МЕТЕЛЬ


Неистовый и злой
И непонятно, чей он -
Забывший о весне
Холодный этот мир…
Лишь слышно, как метлой
Вдоль лавок, вдоль харчевен
Метет в нем белый снег
Метель - слуга зимы.

И слепит мне глаза,
Покалывает щеки,
Мой взгляд отводит прочь
От горки в стороне,
Где как на парусах
Фрегат -
Наш храм высокий
В лихую эту ночь
Спешит на помощь мне.

Но вижу я: над ним
Уже совсем не вьюжит.
Вокруг его Креста -
Незыблемый эфир.
И взглядом (лишь одним)
Слабеют чары стужи.
И входит доброта
В холодный этот мир.


* * *


Из-за стекол узорных не видно уснувшего города.
Только слышно - метель продувает насквозь его грудь.
Он устал за последние ночи от лютого холода,
Замирать заставлявшего в каждом термометре ртуть.
Он устал от хрустального снега в ладони летящего,
Как устанет потом от расплавленных солнцем дорог.
А пока ему хочется просто тепла настоящего,
Как и людям, среди постоянных забот и тревог.


* * *


НОЧНОЙ ГОРОД


Растревожив тишину звонками,
Скрипом телефонных проводов,
Он метался, сердце сжав руками,
Словно в ожиданьи докторов.
И затих усталый но не спящий
В ожиданьи будущего дня,
С болью одиночества щемящей,
Неподвижность тихую кляня...
И явил нам странные картины:
Старых улиц длинные тяжи
Вдруг замолкли, также, как машины,
Загнанные на ночь в гаражи.
Но в недвижной полночи немея,
Жили и они, луны глазком
Наблюдая, сторожа, как змеи -
Молча замирая пред броском.


* * *


Мне стыдно мертвых, знавших меня прежде
И видящих, как я живу сейчас.
Своей не соответствуя одежде
И согрешая каждый день и час.

Пред Богом лгу, перед людьми красуюсь,
Всегда собой лишь занят, как павлин...
Я не заметил девочку босую
На тротуаре в уличной пыли.

Висел шнурок на шее тонкой,
Стояла кружка - ореол надежд,
Но только сердце этого ребенка
Христу дороже было всех одежд.

Читая в детстве сказки, много плача,
Я грубым стал. Мечтая и спеша,
Я прохожу, я глаз своих не прячу,
Не ведая, что то - моя душа.

А раньше - хоть на части меня режьте,
Я б подошел, коснулся взглядом глаз.
Мне стыдно мертвых, знавших меня прежде,
Хоть верю: молятся они за нас.

Жуя свои конфеты и ириски,
Любя своих мечтаний леденцы,
Мы ангелов не видим наших близких,
Мы топчем ими данные венцы.

В пылу своих страстей изнемогая,
Не ведаем мы свыше тишины,
Которая неведомо-другая,
К которой мы прислушаться должны.

Но сердце злое, как хромой калека,
Не хочет признавать себя хромым.
И трудно в храме нам. Устав от бега,
Превечного покоя чужды мы.


* * *


Душа, стремящаяся к светлому
Пресветло путь свой совершит.
Лишь всем подряд - тому и этому
Не раздавай своей души.
Но пусть открытая пред Господом,
Она - творение Творца,
Ему в терпении безропотном
Пребудет верной до конца.
И так научится смирению,
Лучом любви разгонит тьму
И будет вся - хвала и пение
Творцу и Богу своему.


* * *


Наша радость в нас не напрасная.
Не напрасно ликуем мы.
Пасха светлая! Пасха красная!
Свет Христов воссиял из тьмы!
Воскресение светло празднуя,
Я тебя поздравляю, брат.
Пасха светлая,
Пасха красная!
Как лампады сердца горят!


* * *

третья линия

Карта сайта