Михаил Раков

* * *


И не осталось ничего

Ни в этой жизни, ни в грядущей…

Клубок упал. Конец упущен.

Стык неувязки речевой…

Котенком нить поймать хочу,

Но словно снег глаза мне застит.

Отмеренного ровно счастья

Обратно я не получу.

Оно ушло за этот снег.

Снег между мной и им остался.

Я был свободен. Я попался,

Как зверь, остановил свой бег.

И жду, когда придут за мной,

Когда раздастся выстрел меткий,

Он отделит меня от клетки.

Я наслаждаюсь тишиной.


* * *


А март опять капелью брызнет
И снегом вновь запорошит.
Есть много радостей для жизни
При редком неуменьи жить.
В горячке бега встанут трассы,
Меняя скоростной баланс
И почерневшие каркасы
Окрестных зданий примут вас.
Вас будет двое – ты и полночь,
А я свидетелем немым
Случайно прилечу на помощь,
Поскольку прежде знали мы
Бесчеловечие апреля
И краткость мартовского дня…

И запоздавшее похмелье
Тех дней опять найдет меня.


* * *


Поезд промчался, поземку встревожив,

Вновь тишина...

Ночь опустилась на белое ложе

Снежного льна.

Звезды – огромные яркие брызги

В небе зажглись,

Дом покосился предательски низкий,

Если-б, за жизнь!

Он покосился за смерть неумело,

За разворот

Сердца от сердца и тела от тела.

Что теперь ждет

Эти тела и сердца с их биеньем,

С нежностью их?

Поезд промчался растерянной тенью

Был и затих.


* * *


Ты рядом спишь, но может оказаться,

Что не тобой владею я, любя…

Что как моллюск ты спряталась в свой панцирь,

И панцирь я целую – не тебя.

А он красив и даже сладкозвучен,

Но внутреннее много красивей –

Невидимой, неуловимой, лучшей

Неповторимой прелестью своей…


* * *


ПОНАПРАСНУ


Понапрасну
Человек давит пальцем цветной циферблат.
Непричастна
Счастью нашему сеть.
Умоляющий взгляд
Брошен в небо,
Где огромные звезды
Как огненный дождь…
И нелепо
Слышен голос сквозь зимнюю стылую дрожь.
Я робею
Прикоснуться еще раз
К твоим проводам.
Я левее,
Чем, оставленный в шутку,
В душе моей шрам.
Я слабее,
Чем ты можешь представить,
Понять и простить.
Вместе с нею –
С этой болью –
Я жажду
Тебя отпустить. -
Бросить в небо
К этим звездам огромным
Как огненный смерч,
Чтобы слепо
Ты доверилась им,
Позабыв наших встреч
Вороватость,
С недоверием после кого-то встречать…
Чтобы святость
Оказалась способной любить и прощать
Понапрасну…


* * *


Марево. Зарево. Варево.

Где-то рядом, вблизи.

Как ты ни уговаривай,

Как ты ни голоси.

Как ни стремись к неточности,

Как ни перечь себе…

Ты не добавишь прочности

Хрупкой своей судьбе.


* * *


Стихая, звуки падали на почву

И превращались в буквы на песке.

День остывал, деревья дали почки,

И показались люди вдалеке.

Их было двое, взявшихся за руки,

Искавших место, где всего звучней,

Земля дрожала, вспоминая звуки,

Лишь миг назад застывшие на ней.

Они нашли их, но поднять не смея,

Стояли, а земля подошвы жгла…

Так в мир земной,

перед Творцом немея,

Небесная поэзия вошла.


* * *


Вся земля, как мука помолота

И деревьев ветки у кельи,

Словно птиц замерзших от холода

Белоснежные дивные перья.

А кресты куполов Успенского

В зимнем воздухе так и искрятся.

Сколько радостного и детского!

И откуда оно могло взяться?

Лечь на сердце мое снежинками

И, растаяв, обжечь слезами,

На ресницах блеснув росинками,

Вмиг замерзшими под глазами…

Оттого, быть может, и кажется,

Что всю жизнь до мирского плена

Жил я в этом Божием княжестве…

В белокаменных этих стенах…


* * *


Мирское. Мирское.

Ни сна, ни покоя.

Куда ты несешься, мой сломанный мир?

Подошвы сапог протирая до дыр,

Ты в кровь истираешь и самые ноги,

Не слыша о Боге, не помня о Боге…

И кровь твоя с пылью смешалась. Она

Становится также черна.



Но сбудется: ты упадешь и щекою

Приникнешь к той пыли. Мирское. Мирское.

И вспомнишь тот миг: ты ушел за порог,

Забыв триединое: Бог.

Тот миг, когда дверь распахнул ты рукою –

Дверь жизней, дверь судеб

В мирское, мирское.

И скажешь: «Хотя б мне упасть на траву!

Куда я пришел? Зачем я живу?»

Ты будешь усталый, та будешь помятый

Печалью и страхом неясным объятый

Конца ждать. Но где и что буду я,

Пока что частица твоя?


* * *


Ваши главы, как главы витязей

Древле насмерть за правду стоявших.

Как они врага не боитесь вы –

Великаны дней настоящих.

Вас не много седых, побеленных,

Вековыми ветрами обдутых.

И обстрелянных – не расстрелянных.

Вязаных, но срывавших путы.

И не мне б вам кланяться грешному

И молиться в вас, величавых –

Вас, носящих кресты по-прежнему

На своих золотистых главах.

Вас, зовущих нас в утро раннее

Столь спокойным и мерным звоном,

Возбуждающим покаяние

И печаль по святым иконам.

Я вхожу в ваши своды древние,

Покрестясь на кресты над вами

И мне в сердце успокоение

Входит словно светлое пламя


* * *


ПРИТЧА О НИЩЕМ И ЛАЗАРЕ


Лижут руки злые собаки

Осязательно как прибой

Рядом люди, смотрят зеваки,

Ребятишки бегут гурьбой

И, казалось бы, лет немного

Но болезнь истончила плоть.

Я лежу у его порога

Для меня он почти Господь.

Он красив, он одеждой светел

И хотя я его кляну,

Он однажды и мне ответил,

Подойдя к своему окну,

Он мне бросил краюху хлеба,

Но огромный пес-Посейдон

Вдруг подпрыгнул за нею в небо

И тогда рассмеялся он.

Он богач, у него застолья

У меня лишь собачий вой.

Хлеб ему посыпают солью

Я слезой приправляю свой.

И пускай дела мои плохи

Как и все здесь внизу дела

Все равно мне даются крохи

Из остатков его стола.

Но когда-нибудь в светлом платье

Он еще раз заговорит

И пошлет меня к своим братьям

Рассказать, как оно горит…


* * *


Отрезаю от платьев лоскуты

Золотистые, серебристые

В эти платья иголки воткнуты

И они от света лучистые.

Я коплю их, как нищий грошики

Как больной – медяки на паперти.

Я люблю их – они хорошие…

Я из них сошью тебе скатерти.

Расстелю их на травах с росами

И на них – из кусочков сотканных

Все друзья найдут себе россыпи

Самородков лучисто-огненных.

Прикоснутся священным трепетом

Вознесут на ладонях в небо их

И увидеть смогут на небе том

Те места, где при жизни не были.


* * *


Тот поэт, кто закрывает книги,

Если слово с языка нейдет,

Кто на губы вешает вериги

И часами терпеливо ждет.

Кто не ставит цели быть всех краше

Всех заметней на лице земли.

Тот поэт, кто и молчаньем скажет

Что другие словом не смогли.


* * *


Подбитый голубь ловит миг последний.

Лежит в снегу всклокочен и зобаст.

Он в этот миг один,

оставлен всеми.

За этот миг он жизнь свою отдаст.

И будут перешагивать со смехом

Через него, умершего вдали…

Подбитый голубь, я засыплю снегом

Стальные перья сильные твои.


* * * * * *


ГОСПОДИН ОДИНОЧЕСТВА


Останешься один,
В итоге -
Остаешься всегда один.
Так задумано -
Руки, ноги...
Одиночества Господин.
Утешаешь себя:
"Так лучше...",
В кожу бритвы ногтей
Вонзив...
Вновь один...
Только дождь плакучий
Тихо шепчет -
Ни мертв, ни жив:
- Ты один?!
Ну, а как же лето
Пред осеннею кутерьмой?
Как же та,
Что не гасит света
В сердце женском,
Шепча: "Ты мой!.."?
Как же мир -
Безотказный, смелый
В бесконечности бытия?

- Я один... Руки, ноги, тело...
- Ты один?
- Я один...
- И я...
Не грусти - у тебя
Есть город,
Где таких одиночек -
Рой.
Может быть - ТЫ,
Поднявши ворот,
Завтра встретишь ЕЁ
В метро...
Может быть -
На большой дороге
Ты почувствуешь
Острый страх...
И того, кто один,
В итоге
УНЕСЁШЬ домой
На руках...
И потом,
Рукава засучив,
Поместишь между
Верных строк...
Не рыдай...
Это я - плакучий.
Про меня твердят:
"Одинок..."
И тобой рожденные слоги:
"Ос-та-ешь-ся всег-да
О-ДИН" -
Обо мне.
Это я -
БЕЗНОГИЙ
Одиночества...
Господин...


* * *


Из цикла «Господин одиночества» (октябрь 1994)


СПАСЁННЫЙ


Я очень люблю свои стихи.
Это не бред.
В пасмурном дне
Это не крик иссеченной души.
Просто я очень люблю
свои стихи.
Люблю любить,
Люблю беречь,
Люблю придавать им форму весла
И плыть далеко
туда, где заря,
Где красивая девушка говорит мне: нет!

Я очень люблю ее духи.
Ее ко мне нет.
Ее щеки в огне
И после, когда ее голос дрожит,
Это гордое "нет" приравняв к нулю.
Ее духи –
Тонкая нить.
Точеность плеч…
Жесты, слова…
Она меня спасла.
Пускай нелегко!
Пускай скажут: «Зря!».
Но легок, как перышко
В душе моей ее след.


* * *


Откройте окна, откройте двери,
Я весь горю.
Я пил, я ел, я лицемерил
И лгал Царю.
Я был ленив, чтоб помолиться,
Чтоб воздохнуть.
Чужих стихов листал страницы
И... не уснуть.
Как раньше, возле тусклой лампы
Читал стихи.
Египет.
Дельта Нила. Дамбы.
Гомер. Эсхил.
И колокол, такой унылый
Уже сквозь сон.
И уплывает дельта Нила
Под этот звон.


* * *


О, Господи, Господи, где моя кротость?
А вера, надежда моя?
Неправду творит ли, бесчинствуя кто-то -
Вновь я. Всем ведомо - я.
И против греха нет слабей ратоборца,
Чем я, нет хуже чем я.
О, Господи, Господи, где мое солнце?
Без солнца погибнет земля.
О, Господи, Господи, где мои слезы?
Воск льется, а взор мой сух.
Бесчувственность ранит острей занозы,
Кричит и мятется дух.
Молитву шепчу, а в груди не бьется.
Там тихо, словно в гробу.
О, Господи, Господи, где мое солнце,
Носимое на горбу?
Я сбросил его, испугался веса,
Я бросил его - мой крест.
И тут же ко мне приступили бесы,
И червь греха меня ест.
Потерян им счет бесконечных пропорций
И весь я во власти тли.
О, Господи, Господи, дай мне солнца!
Без солнца не видно земли.
О, Господи, Господи, дай мне света,
Без света земля мертва.
И было прочитано мною где-то:
Трава без него - не трава.
И сам я черней, чем волосы горца,
Слепцом в темноту кричу;
О,Господи, Господи, дай мне солнца,
Хоть лучик, хотя б чуть-чуть...


* * *


Богу есть за что меня казнить.
Если до сих пор в скорбях и бедах
Я, как цвет по осени, не сник,
Может, оттого, что этого не ведал.

Ведал что творил и кары ждал,
Только в тайне сердца милость чая.
Может, так Господь меня рождал,
Душу грешную мою смягчая,

Чтобы видел всех людей вокруг
Чище, благороднее, святее.
Не отбился чтоб вконец от рук,
Утонув в бессмысленных затеях...

Богу есть за что казнить меня.
И, хотя терпеть-то не умею
Я по-настоящему ни дня -
Лучше здесь, пока не онемею.

Лучше в этой жизни, чем в другой,
Лучше здесь, чем в вечности грядущей.
Я прошу о милости такой,
Как о перемене кары, ждущей...


* * *


Опустились на землю сумерки,
Догорающий огненный шар
Погружая во тьму полосу мирки,
Угасающим огнем дышал.

Ночь с ее недневными звуками
И лилово-лунным серпом
Уместилась вся, убаюкана
В отраженье воды рябом,

А потом, как корка арбузная
Тихо плавала по воде,
Не прозрачная, темно-грустная,
Размышляя о правоте:

О твоей, о моей неправости
И о правости всех других,
Позабыв лишь о самой малости -
О правах суждений всех их.

Ночь ты, ночь, тебе ли куражиться
Над бедой моей в тишине?
Я бы крикнул в тебя, да кажется, -
Я кричал, ты молчала мне.

Я ногой тротуар покачивал,
Я в упор смотрел в темноту.
Я страданьем шаги оплачивал,
Сам не веря, что я иду.

И пришел к моей ненаглядненькой,
И сказал: "Я останусь тут".
И остался надолго.
Ладненько,
Незаметно часы идут.


* * *


История судьбы - виток спирали.
Когда-то мной оставленный рубеж
Опять я занял. Предсказанья врали.
Лишь на душе еще один рубец.

Я снова соглашаюсь с настоящим
И принимаю все его "цветы",
И, вновь связав себя с трудом бодрящим,
Я верю, что меня не бросишь Ты.

Я рядом с человеком близким очень
И, если и засохну на корню, -
С ним, самым милым, дорогим...
А впрочем,
Я берегу его, его храню.

С ним Божий мир, с ним солнце, с ним росточки.
С ним нить моей запутанной души.
И я прошу
У Господа отсрочки.
И я молю: Помилуй, не спеши...


2.


Виток спирали. Он соединится
Однажды и в моей шальной судьбе.
И будет сердце тихо-тихо биться,
И все-таки, о том же - о тебе.

И замолчит, хоть отебе не может
Молчать. Но верно в тот последний миг
Оно замолкнет для тебя, чтоб ожить
И трепетать в страничках робких книг.

В них буду я, вновь отрешась от споров,
От суеты, от этой мерзлоты.
В них буду я, я - вспыльчивый, как порох.
И в них же, cловно спичка, будешь ты.

И будешь ты еще в своих картинах
Светится из-под золоченых рам.
И, думаю, что будем мы едины,
Ведь никому тебя я не отдам.

Нас Ангелы венчали со слезами
И нам с тобою нужно быть вдвоем.
И хоть всердцах бранимся мы, но знаем:
В сердцах мы: ты - в моем, а я -в твоем.

И пусть вблизи жилища воют волки,
Пусть снег летит, слепящий, словно дым.
Души моей холодные осколки
Я растоплю дыханием твоим.

И после не смогу уже поранить,
Но научусь, как прежде, согревать
Как согревает твой цветок герани
Живительная солнца благодать.


* * *


Лист кленовый плавно ляжет в руку,
Веточка заденет чуть щеку.
Вслушиваясь, покоряясь звуку.
Может, этим милость привлеку?

Далеко стучит неугомонный
Дятел. Как его угомонить?
Я приду, я положу поклоны,
Чтоб не прервалась между нами нить.

Я ее возьму в свои ладони,
Я ее дыханьем оживлю.
Даже если ты ее уронишь,
Я ее, легчайшую, словлю.
Дать ее в обиду плохо очень.
Надобно хранить ее, как свет.
Потому что слишком мир непрочен
В этом мире бесконечных бед.

Нужно нам
Хранить
Свои в нем нити,
Да не станем пеплом и золой.
Вы меня в молитвах помяните.
Я опять расстроил вас.
Я злой...



третья линия

Карта сайта